На первом курсе я выбрала тебя в жертвы. В поезде я каким-то чудом не заметила тебя. Но, оказавшись за факультетским столом, я тут же подсела к тебе. Ты был такой милый, чуть смущенный. Ты тоже ничего не знал о мире магии, и потому мне приглянулся. Через пару дней, освоив замок, я потащила тебя на первую шалость. Там-то мы познакомились с близнецами Уизли. Мы подложили во все краны пищевой синий краситель. Вот пищали наши однокурсники! Тебе понравился розыгрыш, и мы стали общаться. Я таскала тебя пакостить. Пакостили мы всем подряд. Однажды, ты заболел, и я подружилась с Пивзом. Тебе это категорически не понравилось, но я продолжала тихо общаться с духом.
Но, наши отношения изменились на третьем курсе. Дэн, ты стал мне нравится. Хотя ты, похоже упорно этого не замечаешь. Даже валентинку ты подписал "Лучшей подруге". Фу. Меня так еще никто не обижал. На четвертом курсе, был Бал. Я позвала тебя, ты согласился, и я уже строила планы. Я одела прекрасное вечернее платье, и всевозможные украшения, которые папа оставил мне еще в далеком детстве. Я накрасилась, сделала прическу, меня было не узнать. Ты полностью проигнорировал это. Тебя тянуло к Шлафлосу. Что за странная любовь евреев к немцам? Свой первый в жизни вальс я танцевала с Петером. Девушка, с которой он пошел интересовалась только его братом, и я решила утешить мелкого. Я к тому моменту уже окончательно поняла, ты деревянный. Последней каплей стал ваш фокус в больничном крыле. Либшер, ты учил мифологию?
Помнишь фурий? Так вот, это еще цветочки, козел.

Daniel Liebscher

Ты вошел в мою жизнь решительно, безапелляционно и совершенно случайно. Сейчас, оглядываясь назад, я вспоминаю, что видел тебя и раньше, до того самого утра, но в упор не замечал. Просто удивительно, какими слепыми бывают люди – каждое утро мы сидели друг напротив друга, за факультетскими столами, встречаясь невидящими взглядами, которые не задерживались ни на секунду, ускользая. Мы сталкивались в коридорах, сидели в соседних купе по дороге в школу, но никогда даже не задумывались о том, чтобы познакомиться.
Нас свел случай, стечение обстоятельств, которые могли сложиться совершенно иначе. Иногда я думаю об этом: стали бы мы общаться, если бы тем утром ты не поймал меня за локоть?
Возможно, мы бы так и пробродили, сталкиваясь и разминаясь.
У меня никогда не было настоящих друзей, только бесчисленное количество невероятно чистокровных знакомых моей семейки, да сестра. И я полагал, что меня это устраивает. Книги не обижаются, их можно отставить, как только они начнут надоедать, они отбирают ровно столько времени, сколько ты им позволяешь. Но с твоим приходом все изменилось. Мне становилось одиноко в башне рейвенкловской гостиной. Со временем я перестал представлять, как это, не видеть твоей улыбки, не слышать этих глупых шуток. Сам того не понимая, я привязался к тебе сильнее, чем к кому-либо до этого.
Мы словно читаем мысли друг друга, схватывая перемены в настроении, угадывая желания. Впервые за долгое время я смог довериться кому-либо, кроме Штефф, без страха быть осмеянным. Впервые за всю жизнь мне захотелось рассказать кому-то свою тайну. Ты стал моей опорой, абсолютно неожиданной, как и наша встреча.
Именно ты познакомил меня с остальными. С Пеппи, своей сумасшедшей подружкой, с Сьюзен, её более сносной копией, с Ханной, очаровательной старостой Хаффлпаффа. Ты ввел меня в этот шумный, сплоченный мир; узнав о наших отношениях, Штеффи не разговаривала со мной целую неделю.
Я не знаю, когда все это перешло черту, когда дружеские объятия стали крепче, а взгляды – слишком долгими. Артур часто злился, видя нас вдвоем, но я не придавал этому никакого значения. Мой брат слишком капризный, когда дело касается его вещей. Я замечал твои намеки, однако, никогда не воспринимал их всерьез. До того самого поцелуя в Большом Зале.
Ты был под зельем. Это все магия. Не ты. Мне нравилось так думать. Все становилось проще.
Все было очень просто, аж до того момента, когда твой член оказался у меня во рту.
Самое ужасное во всей этой истории то, что я не сожалею, даже ни на одну секунду не жалею о том, что согласился.
Но пойми меня правильно.
Синяки на твоем лице – прямое доказательство того, что нам больше нельзя видеться.